Дм.Гайдук
оглавление:
1. Музей спящих хиппи
2. Сказка промышу
3. Длинная телега про дядю Хрюшу
"Музей спящих хиппи"
Представьте себе огромный флэт. Типа бомжатника. Короче, глинобитный
дом, одна половина
сгорела, на другой половине вписываются волосатые.
Однажды вечером,
в конце сентября, сидят на флэту четверо пиплов и
пьют чай. Тут приходят
двое и говорят: давайте покурим. А те четверо
говорят: обломайтесь
чуваки, сколько можно уже курить. Короче, если
хочете, выйдите на
кухню и сами покурите. И вот эти двое выходят на
кухню и долбят один
косой на двоих. Через три хапки становится ясно,
что одного косого
на двоих будет сильно много. Так что пятку они
бычкуют и ныкают
на кухне за газовой трубой.
Ну, да. Короче, забычковали они пятку и идут пить чай. Долго так идут
себе идут, в конце-концов
устали и вырубились.
Просыпаются через пятьдесят лет. А кругом-то все ништяк, анархия,
фрилав и полный лигалайз.
Старый бомжатник стоит под стеклянным
колпаком; и вот пиплы
просыпаются, выходят во двор пописать и упира-
ются носом в этот
самый колпак. И оба думают почти одновременно: ох,
ничего же себе. Если
бы крыша была - сразу бы нафиг слетела!
Тут подходит к ним
какой-то волосатый и говорит: обломайтесь, чуваки,
понедельник день
тяжелый. Музей закрыт, приходите завтра. Они ему
отвечают: чувак не
гони, нас тут вчера вписали, какой еще тут музей.
Волосатый говорит:
тут уже пятьдесят лет никого не вписывают. Это же
музей, в натуре,
архитектурный памячтник конца прошлого века. Пиплы
подумали и спрашивают:
а где тут у вас пописать можно? Волосатый
говорит: пошли покажу.
Ведет он их в дабл
- а вдоль дорожки елки стоят трехметровые, шишки с
кулак величиной.
Пиплы только удивляются, что за трава такая. Индюха,
наверное. Надо бы,
думают, хотя бы одну шишечку замутить. Тут
волосатый перехватывает
ихние взгляды и говорит: чуваки, а может
быть, вас раскумарить?
А то вы прямо как из голодного края. Вы вообще
не с севера приехали?
А они говорят: нет, мы местные, но
раскумариться все
равно хотим. Волосатый тут же достает забитый косяк
и выдувает каждому
всего один лишь паровоз. И тут же моститься выдуть
второй. А пиплы висят
уже как две лампочки, дважды два четыре не
помножат. Волосатый
только смеется: ну, чуваки, вы, ей-богу, не
местные. Это же двоечка
для девочек, мы с нее только молоко варим. И
буднично так, по-бытовому
докуривает этот косяк прямо как
какой-нибудь винстон
с фильтром.
Дальше идут обычные
плановые расклады. Пиплы наши торчат по-черному
и ни во что
не врубаются. Волосатый их пристегивает, но в душе явно
завидует, что чуваков
так круто прет. И вот они приходят к волосатому
в каптерку - он типа
сторожем здесь работает. А в каптерке сидит
отшибленная герла
- худая, бледная, глаза как помидоры. Клевая,
короче. И говорит:
ой пиплы, какие вы оттяжнные. Вы знаете на кого
похожи? На двух волосатых,
которые у нас в музее лежат. Лежат уж
полсотни лет в полном
анабиозе, как это у них получилось - никто не
знает. Если хочете,
можете приколоться и посмотреть. Пиплы отвечают
ей: пошли, приколемся.
И все вчетвером идут смотреть на спящих хиппи.
Ну, тут у них, конечно
выходит облом, потому что никаких спящих хиппи
на месте нет. Волосатый
сторож на измене: как это нет, с утра были,
куда же они подевались?
И вдруг по флэту прокатывается общий вруб:
хиппи проснулись!
И вот они здесь!
И по этому случаю
раскуривают еще один косяк и идут пить чай. За чаем
происходит небольшое
интервью, и общая мысль такая, что не плохо бы
замутить молока.
По случаю пробуждения спящих хиппи. А начальству до
завтра ничего не
сообщать, а то набегут всякие доктора-профессора,
весь кайф поломают.
Сторож звонит каким-то людям - короче, процесс
пошел.
К вечеру все уже
как зайчики подводные - сидят, пузыри пускают.
Собралось в музее
человек пятнадцать, один другого круче, наших
пиплов среди них
вообще мелко видно. А они вдруг чувствуют - что-то
начало попускать.
И догнаться вроде бы нечем. Выходят на кухню,
шарят за трубой
-- вот она, пяточка! Никуда не делась! Делают по паре
хапок - и засыпают
еще на пятьдесят лет.
Сказка про мышу
(Третий хиппический рассказ)
А вот история из жизни
старого растамана. Просыпается, короче, старый
растаман у себя на
хате и думает две мысли. Первая мысль: о, ништяк.
Ну, это чисто абстрактная
мысль, это он по сезону всегда так думает,
как проснется: о,
ништяк. Потому что ништяк, в натуре. Тело как
перышко, крыша как
друшляк, внутри желудка пустота. А вот вторая
мысль, он думает:
а неплохо бы вот подняться и что-нибудь из ништяков
вчерашних заточить
неплохо бы. Потому что там ништяков нормально
осталось, типа банки
тушенки, булка хлеба, картошки пол-казана,
короче ни фига себе
ништяков осталось. И вот он встает и идет их
заточить.
А ништяков, короче
нету. Пустой казан стоит, и все. Даже хлеба не
осталось. Нету вообще
ничего, короче. И вот растаман громко думает: а
кто это мои ништяки
все захавал? Из-под шкафа отзывается стремный
загробный голос:
ЭТО Я НИШТЯКИ ТВОИ ЗАХАВАЛ!!! Растаман даже
удивился: это есть
как это "я ништяки твои захавал"? Это же не может
такого быть, вообще,
что бы я ништяки твои захавал. И вообще ты,
знаешь, не высаживай,
потому что за твои ништяки вообще базара нету.
Откуда, вообще, на
моей хате твои ништяки? Гонишь ты, короче, ой,
гонишь: А голос ему
говорит: Дебил! Повторяю еще раз: Я ништяки ТВОИ
захавал! А растаман
ему говорит: а кто ты вообще такой, что на моем
же флэту меня дебилом
называешь. А ну, если ты такой крутой, вылазь
с-под шкафа, я тебе
щас покажу, кто в доме хозяин. А голос ему
отвечает: КРУТОЙ!
ДЕРЖИСЬ, КОЗЕЛ, ЗА СТУЛ, Я ТЕБЕ СЕЙЧАС ВЫЛЕЗУ!
Ну, растаман, короче,
взялся за стул. Смотрит, смотрит, а с-под шкафа
никто не вылазит.
Ну, он, короче, повтыкал минут полчаса и пошел за
хлебом. Вернулся,
сел хавать. Вдруг слышит из-под шкафа: Чувак, хорош
гнать! дай хлебушка!
Растаман туда смотрит,
а оттуда характерной походкой вылазит зеленая
мыша с красными глазами.
И говорит: ну, дай хлебушка! А растаман ей:
хренушки! Не фиг
было меня дебилом называть. А не лезь обратно под
шкаф, не мешай мне
хавать. Тогда мыша залазит обратно под шкаф и
оттуда бухтит: (маты
я пропускаю) Кусочек хлеба для бедной мышки, и
то зажал! Ну подожди:
ночью вылезу, снова все схаваю.
И свалила. А растаман
высел на измену. Он же или спит, или зависает.
Ситуацию не контролирует
иначе. А мыша, она же, во-первых, ночью не
спит, в темноте все
видит, это же надо теперь замарачиваться от нее
хавчик прятать, что
бы он его не заточила. Это же такой напряг,
короче, как на войне,
теперь и не покуришь, нормально, все время надо
за мышу думать, что
бы она ничего не схавала. Забил косой, покурил -
а его не прет! Такая
вот мыша - пришла и весь кайф навеки обломала.
Тогда растаман думает:
это, наверно, сейчас надо растаманскую кошку
найти и подписать
ее, что бы она с мышей разобралась. А растаманскую
кошку найти не проблема.
Потому что она как с вечера растаманского
молока напилась,
и до сих пор лежит посреди хаты, как мешок с драпом.
И вот растаман начинает
ее тормошить, за уши, за усы, за хвост и так
далее. В конце-концов
она открывает левый глаз и говорит: о, ништяк!
А клево бы сейчас
ништяков каких-нибудь заточить. Тогда растаман
терпеливо и доходчиво
врубает ее в ситуацию с ништяками и подлой
мышей, которую надо
срочно захавать. Кошка его внимательно слушает, а
потом говорит: ну,
чувак, я вообще так поняла, что завтрака сегодня
не будет, да? Ну,
тогда я еще повтыкаю. Ладно? И закрывает свой левый
глаз обратно.
А тут приходят друзья
растаманы и застают своего дружбана на полу
возле напрочь убитой
кошки на жуткой измене. И говорят: браток, не
высаживайся! Мы вот
сейчас покурим и эту мышу прищемим, что бы она
тут не беспредельничала.
А мыша им из-под шкафа: куда вам меня
щемить, кони красноглазые!
Задрачивает, короче. А с-под шкафа не
вылазит.
Тогда растаманы свирепеют
и разрабатывают зверский план, как эту мышу
с-под шкафа выгнать
и жестоко наказать. Короче, значит так: два
растамана должны
встать на стулья и трусить шкаф сверху, еще один
растаман должен стучать
по шкафу кулаком, еще один будет шарудеть под
шкафом шваброй, а
еще один встанет возле шкафа с двумя бутылками,
чтобы как только
мыша вылезет, так сразу в нее метнуть. Потом они
раскуривают косой
и приступают к выполнению своего плана. Короче, два
растамана становятся
на стулья и начинают трусить шкаф. Еще один
ритмично стучит по
шкафу кулаком, еще один чисто под ритм шарудит под
шкафом шваброй. А
старый растаман тоже под этот ритм стучит
бутылками. И вот
они постепенно входят в ритм и начинают оттягиваться
в полный рост, получается
такой индАстриал, типа Айштунце Нойбаутэн.
Короче, сейшенят
они, значит, типа минут пятнадцать или даже полчаса,
и вдруг слышат, кто-то
на гитарке стал подыгрывать. Причем саунд
какой-то совсем не
знакомый, явно не местный, но все равно клево так,
мягко и, главное,
очень в тему. Смотрят - а там стоит чувак какой-то,
совсем не понятный,
откуда он вообще. Растаманы его спрашивают:
чувак, а ты откуда.
А он отвечает: я с Ивано-Франковска, шел тут
мимо, слышу, люди
сейшенят на ударных, вот я и решил с гитаркой
подписаться. А растаманы
говорят: та, это мы не сейшеним. Это мы мышу
с-под шкафа выгоняем.
Тогда ивано-франковец
заглядывает под шкаф и говорит: ну, чуваки, это
вы ее до конца сезона
так выгонять будете. Потому что она уже давно
под полом сидит.
У вас же в плинтусе дырка, так она туда скипнула еще
в начале сейшена.
Растаманы смотрят:
а там и в самом деле дырка офигенная, аж ветер
свистит. И говорят:
ух, ты! Какой, ты, блин, крутой, в натуре! А мы
тут со швабрами и
с бутылками. А ты, блин, врубной, в натуре! А мы
тут со шваброй и
с бутылками. А ты, блин, сразу врубился, что она
скипнула. Слы, чувак,
так ты, может быть, знаешь, как ее, суку,
прищемить, чтобы
она не беспрельничала. Потому что она тут один день
тусуется и уже всех
достала. А ивано-франковец говорит: ну, она, да:
Короче, знаешь, такая
вся стремная, зеленая, а глаза как маленькие
помидорчики. А ивано-франковец
ему отвечает: ну, так это, короче, не
проблема. Это вы
неделю не покурите, и она сама по себе рассосется.
Тут все растаманы
как зашумели: та, шо ты гонишь! Прямо как
психиатор, в натуре.
Это же как можно, целую неделю не курить, это же
вообще умом поехать
можно. А ивано-франковец им говорит: тогда
давайте другой способ,
менее напряжный. Тогда давайте нажарим каши,
положим грамм сто
на блюдечко и поставим посреди комнаты. Мыша ночью
вылезет, каши обхавается
и приторчит, а мы ее только и хап! и сразу
запакуем в бандероль
и отправим нафиг в Израиль, потому что левым
здесь не место. Вот
так ее сразу в Израиль и отправим. Только надо
еще шкаф пересунуть
в другой угол. Растаманы подумали и говорят:
чувак, а может быт,
не надо в шкаф сОвать? Потому что он такой
тяжелый, прямо как
монумент, четыре тонны с гаком. А ивано-франковец
говорит: надо, чуваки!
Не знаю, точно, зачем, но чем-то задним
чувствую, что надо.
И без долгих базаров встает и упирается в шкаф
плечом. Тут все растаманы
идут ему на встречу и довольно быстро, даже
почти без матов и
совсем без перекуров, пересовуют шкаф в другой
угол.
Потом они по быстрому
дербанят в палисаднике траву, жарят кашу,
хапают по три ложки
и через полчаса уже висят в полный рост. И тема у
них, короче, такая:
они все сидят на полу и втыкают на блюдечко с
кашей, когда же эта
мыша придет и будет хавать. А на блюдечке
происходит такое
бурление, шевеление, цветочки растут, птички поют,
вселенные встают
и рушаться, и все такое. И вот появляется зеленая
мыша, ныряет в эту
кашу, и начинает там валяться, бултыхаться,
бегать, прыгать,
и хавает, хавает, хавает - и вот, она, короче,
захавала всю эту
кашу и зависла посреди блюдца. Тут все растаманы
врубаются, что ее
надо ловить, и начинают ее ловить. А она начинает
от них уползать.
И вот они ползут за мышей, а она ползет от них.
Ползут они, значит,
ползут, и вдруг мыша ныряет обратно под шкаф. А
растаманы ударяются
в шкаф головой и хором думают: бля! какая, сука,
шустрая!
А через минут пятнадцать
под шкафом начинается грохот, глухие удары
головой в стенку
и громкие маты. Это мыша на конкретной измене ищет
свою дырку в плинтусе
и не может ее найти. Потому что шкаф
пересунули. И вот
она бегает под шкафом, таранит плинтус и кричит:
замуровали, демоны!
Тогда ивано-франковец сует руку под шкаф, достает
оттуда мышу и говорит
ей: ну, что, зеленая? допрыгалась?
Мыша оценивает ситуацию
и понимает, что она-таки в натуре
допрыгалась. И говорит:
чувак, ну я же не виноватая. Просто, знаешь,
вчера так на хавчик
пробило, так что мне, уже и похавать нельзя? А
ивано-франковец говорит:
похавать тебе всегда дадут, если
по-нормальному попросишь.
Только наглеть не надо, ясно? А мыша
говорит: так он же
первый на меня погнал, и хлеба не дает. А
ивано-франковец говорит:
ну, я вижу, ты, в натуре, тупая, ничего не
понимаешь, надо тебя
воспитывать. Тогда мыша видит, что чувак совсем
не пацыфист и настроен
очень решительно, и говорит: все, все, все.
Все я понимаю, короче,
я здесь со всех сторон не права, не надо меня
воспитывать. Я уже
все понимаю. И беспредельничать больше не буду.
Только не надо меня
воспитывать.
Тогда ивано-франковец
ставит мышу на пол и говорит: ну, смотри. Еще
раз чуваки на тебя
пожалуются - можешь сразу вешаться. Ясно?
Тогда мыша отвечает:
ясно, гражданин начальник! И снова ныряет под
шкаф. А потом через
полчаса опять с-под шкафа и говорит: чуваки, ну,
так я что-то не поняла,
где моя дырочка?
Но растаманы уже
все повырубались, намаялись за день, конечно.
Устали, и все такое.
А тут еще каша пригрузила. И всем этим мышины
проблемы по барабану,
даже кошка растманская на них не ведется. Ну,
мыша потусовалась
до утра, дырочки никакойу не нашла, обломалась и с
хаты свалила. И больше
ее здесь не видели.
Длинная телега про Дядю Хрюшу.
Так вот, за Дядю Хрюшу.
Не то что бы он совсем левый гаваец, нет.
Чувак он вообще нормальный,
ничего себе чувак, можно даже сказать,
ништяк чувак: с одной
стороны. Но с другой, понимаете, чуваки: Ну,
короче, нет, ну вы
же меня понимаете с другой стороны: Короче, ну его
на: с другой стороны!
Нет, ну вы прикинте, чуваки, что за расклад, в
натуре: долбим с
ним один косой на двоих, и он сразу начинает шарится
насчет хавчика. А
у меня было две буханки хлеба, так он, короче.
Берет, короче, нож,
отрезает шмоток в ладонь шириной, режет его, бля,
на четыре части,
и одну за другой их только чпок! чпок! - и нету
шматка. А потом отрезает
еще один шматок, режет его, сука, :..,
маньяк резиновый,
опять на четыре части: Не, ну разве ж это можно
выдержать? Короче,
беру я нож, отрезаю себе тоже шматок хлеба в
ладонь шириной, режу
его на четыре части и только чпок! чпок! - и
отрезаю следующий
шматок. Короче, за полчаса мы с ним вдвоем две
буханки хлеба. А
потом весь вечер ходили втыкали, как под поркапаном.
Вот это, бля, называется
оттянулись!
Так вот, за Дядю
Хрюшу, это телега была козырная в натуре. Приходит ,
короче, Хрюшкин к
себе домой со стаканом какой-то непонятной травы. А
жена его куда-то
свалила, то ли к подруге, то ли куда-то, короче,
свалила. Вот он,
значит, пришел домой, позакрывал все форточки и
заманьячил в одиночку
целый косой. А потом полез в холодильник,
вытащил оттуда каструлю
с борщом, сел на ковер перед телевизором и,
втыкнувши в какую-то
санта-барбару, начал этот борщ машинально
хавать.
Короче, потом приезжает
с райцентра Хрюшкина теща. А в квартире кумар
как в газовой камере.
И вот его теща хапнула как следует этих жирных
центров, и сразу
обторчалась вчерняк. Метется, короче, напрочь убитая
теща по квартире,
и вдруг натыкается на Хрюшкина. А Хрюшкин лежит
весь раздутый как
утопленник, с кровавой пеной на губах. Теща сразу
высаживается на конкретную
измену и звонит в скорую помощь. А там ей
отвечают: ништяк,
бабулька, сейчас приедем.
Короче, приехали
доктор с медсестрой - а кумар-то все еще висит! И
вот, короче, доктор
с медсестрой: Короче, прямо в коридоре их накрыло
в полный рост! И
вот они оба толкутся возле вешалки, переглядываются,
хихикают, шепчутся,
саквояжи роняют, потом поднимают, потом снова
роняют. А теща стоит
в полной непонятке и ни во что не въезжает. А
они ее спрашивают:
бабуля, у тебя покушать чего-нибудь не найдется? А
то мы сегодня еще
не завтракали. А теща на них как наехала: у меня
тут зять сейчас умрет,
а они, видите ли, покушать! А они говорят:
бабуля, без измен!
Без измен, бабуля! Сейчас мы твоего зятя
отремонтируем, а
ты иди на кухню и приготовь нам чего-нибудь
покушать. А то мы
не завтракали сегодня вообще. Тут теща врубается,
что все это как надо,
и идет на кухню.
Потом через некоторое
время она выглядывает с кухни и видит. Ага!
Короче, там уже доктор
медсестру прямо на коврике, а Хрюшкин лежит
как лежал. Теща думает:
во, гады! А я-то старалась, хавать им
готовила, а они гады
немцы. А я им хавать готовила. И тут ее посещает
конкретный вруб,
что это ни фига не врачи на самом деле. И с такими
мыслями она звонит
в ментовку и говорит: миленькие, родненькие,
приезжайте поскорее,
тут бандиты со скорой помощи зятя моего
отравили, дочку мою
украли, сейчас меня зарежут, квартиру ограбят,
всех поубивают! А
менты говорят: вызов приняняли, сейчас приедем.
Тогда теща ховается
в ванную, закрывается на шпингалет т вдруг
случайно начинает
втыкать в зеркало.
А в зеркале идет
кино унесенные ветром с тещей в главной роли. И вот
она, короче, втыкает
в это кино, и чувствует, что жизнь прожила не
напрасно. И что это
была, в натуре, не жизнь, а просто сплошной
героический подвиг.
И что она сейчас всех бандитов как тараканов -
тапком и в унитаз!
И вот она хватает швабру, выскакивает из ванной и
кричит: ААААА!
А в коридоре уже
стоят двое ментов, вспоминают, зачем они сюда
приехали. Потому
что крышу им еще на лестничной площадке снесло, с
первой хапки Хрюшиных
центров. И вот они стоять в коридоре и пытаются
вспомнить, что они
вообще тут делают. А тут из ванной на них
выскакивает старуха
с шваброй наперевес. Тогда они перестают
зависать, отодвигают
старуху под стенку и заходят на кухню.
А на кухе доктор
с медсестрой, пьют чай и смотрят друг на друга
влюбленными глазами.
Они только что добили пяточку Хрюшиного косяка,
и теперь им очень-очень
хорошо. Менты у них чисто на автопилоте
спрашивают документы.
А доктор говорит: какие вобще документы? Мы же,
елы-палы, доктора
скорой помощи.
Так менты аж обрадовались:
О! Доктора! А пормедол у вас есть? Доктор
говорит: да вы что,
парни? Промедол же только в реанимации, нам его
уже лет пять как
не выдают. Менты спрашивают: а что у вас есть такое
интересное вообще?
- только димедрол, ребята, только димедрол. Менты
тяжело вздыхают и
говорят: ну ладно, если уж точно ничего нет, и даже
кетамина нет? Ну,
если даже кетамина у вас нет, а паркопан у вас
есть? Ну, хотябы
по паре колесиков, мы уже вообще нормально
подсиняченые, нам
чисто слегонца догнаться. Короче, кончаются эти
базары тем, что медсестра
достает машыну и загоняет им по два куба
димедрола внутривенно.
Ну, да. Короче, значит,
все оттягиваются в полный рост. А теща, ага.
А теща, корче, стоит
и смотрит на это через стеклянную дверь. И
думает, что же ей,
бедной, делать. И в конце концов она въезжает, что
это все мафия, и
ничего она тут не сделает. И Хрюшкин с ними всеми
заодно. Корче, надо
писать генеральному прокурору, нанимать адвоката,
раскручивать следствие.
И все эти смуры ее так сильно загружают, что
она машинально садится
на диван и постепенно начинает беседовать с
генеральным прокурором.
И вот вся эта убитая
бригада заходит с кухни повтыкать в телевизор. А
тут теща сидит на
диване и на полном умняке беседует с генеральным
прокурором. Менты
у врачей спрашивают: а это вообще откуда такая
старуха? Врачи говорят:
без понятия, хотя - она вроде с самого начала
была, кажется. Менты
говорят: вы послушайте, что она гонит! Она же
стебанутая в натуре!
Врачи на это отвечают: мы же не психиаторы
вообще, но тут, по-моему,
никаких сомнений быть не может.
Стебанутость на лицо.
Менты говорят: а чего она тут делает, если она
стебанутая? Это же
не порядок, в натуре. Если она настолько
стебанутая, она должна
сидеть в дурдоме. Сейчас, короче, позвоним на
дурдом, чтобы приехали
забрали. А то это ж беспредел конкретный
вообще. И вот старший
мент посылает младшого звонить на дуродом.
Потом приезжает скорая
с дурдома, в хату заходят два санитара и
психиатор. Младшой
мент в это время уже кимарит на полу под вешалкой
с телефонной трубкой
в руках. Вся остальная команда сидит перед
телевизором и занимается
своими делами. Мент уже обрубился, теща
обрубилась, Хрюшкин
продолжает ловить свои свинячьи кайфа, врач с
медсестрой целуются
и, короче. А по телевизору идет концерт русской
народной попсухи.
Дурдомовская команда
тихо оглядывается по сторонам и начинает молча
пританцовывать. А
потом и подпевать в три голоса: кальбаса, кальбаса,
до чего ж ты хороша.
На этот шум просыпается
мент старшой и говорит: о! Еще врачи! А
промедол у вас есть?
Дурдомовская команда ему что-то вежливо
отвечает. У него
сразу портится настроение, он берется за дубинку и
начинает свой обычный
наезд: а ну, предъявите документы!
Дурдомовцы говорят:
у нас с собой нет, у нас в машине. Сейчас пойдем
принесем. А мент
им: никуда вы не пойдете, родные вы мои! Корче, мы
вас всех задерживаем
на срок сорок восемь часов до выяснения.
Санитары сразу его
осаживают: будь реалистом, мужик - нас же трое, а
ты один, и, кроме
того, какой-то дрянью наколотый. И в ответ на эту
борзоту конкретную
мент сразу меняется в лице, вытаскивает свой
черный пистолет и
каак заорет: "Стоять, суки! Лицом к стене, руки за
голову!"
И тут вдруг внезапно
Хрюшкин, за которого все уже давно забыли, как
будто нет его вообще.
Так вот, Хрюшкин, короче, лежал-лежал, и в этот
самый момент, когда
мент пистолетом размахивает, телевизор орет,
дурдомовцы на измене.
И в этот момент Хрюшкин вдруг как чихнет! Своим
задним носом. Прямо
аж люстра затряслась! И всех, кто был с ним в
комнате вдруг резко
пробивает на хи-хи. Поржали, короче, минут
пятнадцать, и сразу
стали все как родные братья. А тут кстати по
телевизору началось
Белое солнце пустыни все стали дружно в него
втыкать.
Но Хрюшкин, он же,
в натуре. Короче, кайфоломщик всем известный.
Людям клево, они
только прикололись повтыкать в телевизор, а Хрюшкин
прикололся почихать.
Чихает, блин, и чихает! И кроме того что воняет,
как вагон тухлой
капусты. Так, кроме того, еще высаживает людей, что
он вот-вот сейчас
обделается. И что с ним потом делать. Дурдомовцы
говорят: а давайте
его в ванну положим, что бы как только, так и
сразу. А менты говорят,
давайте его вообще с квартиры вынесем, чтобы
он тут вообще не
вонял.
В результате, приходит
вечером Хрюшина жена и застает такую картину.
Короче, Хрюшкин лежит
на коврике у порога, уже слегка обкаканый, но
чувствуется это только
самое начало.
Конечно эта картина
ее отнюдь не радует. В натуре, братья-сестры, что
тут может быть радостного:
взрослый мужик лежит под дверью в такой
гнусной гадости и
воняет хоть святых выноси. Она, конечно, смотрит на
него и думает: во,
подлец! И с таким дыбилом я жизнь связала.
Правильно меня мама
предупреждала, а я, блин, дура, ее не
послушалась. На этой
печальной ноте она заходит в хату и видит свою
маму совершенно никакую
на диване отъехавшую. А на ковре.
Ну, короче, все давно
уже пообрубались, но зрелище все равно
впечатляет. Прикиньте:
на ковре плотной кучей четыре медика, два
мента и медсестра.
Короче, спокойной-ночи-дети.
Дяди Хрюшина жена
минуты две смотрит на этот бардак, потом берет в
руки швабру, расталкивает
ею всю уторчанную бригаду и выгоняет ее с
квартиры. Причем
как-то так по-деловому, почти без матюков, как она
вообще умеет. Типа
вроде как бы небольшая уборочка вобще. При этом
самое первое открываются
все форточки, и остатки центров вылетают в
атмосферу. А следом
за ними вылетает пользованная машина с контролем
и ништяком димедрола,
медецинский саквояж, женские трусы, две
ментовские фуражки
и пистолет Макарова. Но подобрать всю эту хрень
некому. Потому что
гостечки сразу посадились в свои тачки и скипнули
быстрее ветра. И
всем им было очень стыдно.